Россия 2020 — Сценарии развития страны. Проект Московского Центра Карнеги

автор: Андрей Рябов

Перспективы развития постсоветского пространства как политико-географического региона мира в целом, так и отдельных входящих в него стран, в решающей степени будут зависеть от взаимоотношений и результатов взаимодействия между двумя группами факторов. Первая из них определяется характером и направленностью внутреннего развития, присущего данному региону, а вторая — влиянием внешних сил: глобальных игроков (США, Китая, Евросоюза), а также бурно развивающихся региональных лидеров из ближайшего окружения (Турции, Ирана и др.). На первом этапе (примерно до 2015 года) решающую роль будут играть факторы первой группы. Это объясняется тем, что к началу второго десятилетия XXI века Россия накопила значительные ресурсы для обеспечения внешней политики, и, напротив, позиции США и ЕС на постсоветском пространстве ослабли в силу различных причин, а сами эти центры современного капитализма утратили интерес к региону как к одному из приоритетов их международной политики. На следующем этапе (после 2015 года) баланс между факторами первой и второй группы изменится в пользу последней. США и ЕС преодолеют кризис и перейдут к более активной политике на постсоветском пространстве, в то время как господствующая в странах региона, и в первую очередь в России модель развития столкнутся с серьезными вызовами и окажется в глубоком кризисе.

Для понимания особенностей внутреннего развития постсоветского пространства ключевое значение имеет характеристика общественно-политических систем, сложившихся в государствах региона. Типологически эти сходные по происхождению, структуре и особенностям функционирования системы, пока так и не получившие общепринятого определения в научной литературе, обладают значительной внутренней инертностью и слабостью источников саморазвития. В основе данного типа систем — сращивание власти и собственности, концентрация их в руках узких и мало сменяемых привилегированных групп новой элиты, слабый контроль общества над властью (либо отсутствие его как такового), внеинституциональный, клиентелистский характер властных отношений. Для политического устройства постсоветских государств характерны слабость и неустойчивость политических институтов, преобладание персоналистских политических режимов.

Эти качества в полной мере присущи и России как наиболее мощной в экономическом, военном и политическом плане стране региона. В Российской Федерации также сложилась консервативная общественно-политическая модель, ориентированная на сохранение status quo. Но превосходство России над соседями по постсоветскому пространству в ресурсном отношении позволит ей во многом в силу временной слабости других глобальных игроков в ближайшие годы оказывать решающее воздействие на протекающие в государствах Ближнего Зарубежья процессы, оставаясь наиболее влиятельной силой в регионе. Однако влияние это по своей природе будет сдерживающим, консервирующим «постсоветскость» как ключевую особенность современного состояния соседних с Россией стран, образовавшихся на территории бывшего СССР.

Способы и формы российского влияния затронут как внутренние, так  внешнеполитические аспекты жизни постсоветских государств. Можно предположить, что Россия будет использовать следующие формы влияния:

• экспорт внутриполитической модели «управляемой демократии», при которой при формальном сохранении демократических институтов и процедур реальная власть сосредоточивается в руках несменяемого меньшинства, в страны, попытавшиеся перейти к конкурентным системам;
• сохранение нынешних военно-политических союзов (с Белоруссией, Арменией, Киргизией) и попытка вовлечь в тесные союзнические отношения новые страны (возможно, Молдову, Казахстан, Таджикистан);
• принуждение экономико-политическими методами к более тесному сотрудничеству в различных сферах отдельных государств (Украина, в меньшей степени Азербайджан);
• распространение влияния через инструменты экономической интеграции (Таможенный Союз);
• сдерживание стремления некоторых государств к вступлению в различные международные объединения экономического и военно-политического характера, которые, как полагают в правящих кругах России, несут определенную угрозу национальным интересам РФ (Грузия, возможно Украина).

Использование всех этих методов будет опираться на поддержку и солидарность с постсоветскими по происхождению и характеру элитами стран региона. Вместе с тем России так и не удастся достигнуть реального прогресса в продвижении крупных интеграционных процессов на территории постсоветского пространства, которые привели бы к созданию сплоченных и внутренне консолидированных международных объединений. Попытки расширения влияния РФ будут происходить в основном на базе двухсторонних отношений.

В то же время внутренние проблемы Европейского Союза, препятствующие его дальнейшему расширению, равно как и утрата Соединенными Штатами интереса к продвижению демократии в бывших социалистических странах, затруднят проведение рыночных и демократических реформ в постсоветских государствах. Позиции реформаторски ориентированных групп ослабнут, а влияние стремящихся к сохранению постсоветских порядков элит, напротив усилятся. В ситуации потери реальных перспектив вступления в Евросоюз и НАТО, дефицита ресурсов для поддержания неэффективных постсоветских общественно-экономических систем, сокращения объемов западной помощи большинство стран региона будут вынуждены ориентироваться на более тесные формы сотрудничества с Россией.

К 2015 году может наступить системный кризис российской модели, обусловленный изношенностью основных производственных фондов и неспособностью правящих кругов провести масштабную модернизацию страны; снижением объемов энергетического экспорта; демографическим провалом и общим ухудшением «человеческого капитала» страны, обострением накопленных социальных конфликтов; постепенной утратой контроля над положением на Северном Кавказе. Все это резко сократит ресурсы для проведения Россией активной внешней политики на постсоветском пространстве и подтолкнет другие государства региона к поискам новых приоритетов и форм взаимодействия с внешним миром, а некоторые страны к попыткам проведения демократических и рыночных реформ.

В то же время США и Евросоюз, преодолев последствия глобального финансово-экономического кризиса, начавшегося в сентябре 2008 года, вернутся к более активной политике на постсоветском пространстве. К этому времени заметно усилится и экономическое влияние Китая в регионе, причем не только в Центральной Азии, но и в странах «новой Восточной Европы» (Украина, Белоруссия, Молдова). Изменения балансов сил на постсоветском пространстве между глобальными игроками не в пользу России подтолкнет процессы внутриполитических изменений в регионе. Этому в немалой степени будет способствовать и естественный процесс смены элит в государствах, возникших на территории бывшего СССР.  Эти факторы окажут неодинаковое влияние на различные государства, расположенные на постсоветском пространстве.

На Украине и в Молдове к власти придут реформаторские силы, которые при политической и экономической поддержке ЕС провозгласят курс на вхождение в ЕС к 2030 году. Возобновится переговорный процесс о вступлении Украины в НАТО. К 2020 году Украина, скорее всего, получит MAP. Такое развитие событий повлечет за собой стремление Киева пересмотреть в сторону сокращения время пребывания российской военно-морской базы в Крыму. Несмотря на негативное отношение к этому со стороны России, политике Москвы придется сосредоточиться на достижении максимальных уступок со стороны Киева (особого статуса Крыма и прав русскоязычного большинства там, обещаний о неразмещении сил альянса на территории Украины и о сохранении с ней безвизового режима). Разворот Украины в сторону НАТО усилит проатлантические тенденции во внешней политике Молдовы. Однако в решающей степени возможности движения Молдовы в сторону НАТО будут зависеть от перспектив урегулирования Приднестровского конфликта.

После ухода с исторической сцены президента А.Лукашенко в Белоруссии произойдет постепенная корректировка внешнеполитического курса в направлении доктрины «третьего пути», то есть к балансированию между Россией и Западом. Этому будут способствовать процессы внутриполитической демократизации и активное проведение рыночных реформ. Новое руководство страны, не разрывая союзнических отношений с РФ, постарается максимально свести их к протокольным формальностям, одновременно уравновешивая российский внешнеполитический вектор усилением сотрудничества с Евросоюзом и США по всем линиям.

Ситуация в регионе Южного Кавказа к 2020 году кардинальным образом не изменится. Не удастся добиться полномасштабной нормализации российско-грузинских отношений. Абхазия и Южная Осетия сохранят свой нынешний статус, число признавших их государств может ненамного увеличиться, эти образования расширят свое участие в различных международных форматах. При этом российский контроль над Абхазией ослабнет. Не исключены попытки прямого диалога между властями Грузии и Абхазии, но они натолкнутся на жесткое условие абхазской стороны признать ее независимость. Не исключено, что Грузия начнет процесс интеграции в НАТО, так не решив ни юридически, ни политически вопроса об утраченных территориях. Не удастся добиться прогресса в решении Карабахской проблемы, равно как и в налаживании армяно-турецких отношений, хотя периодически попытки добиться прогресса на этих направлениях будут предприниматься с участием различных сторон. В этой связи попытки Армении уравновесить российский вектор внешней политики более тесным сотрудничеством со странами Запада не приведут к радикальным подвижкам в курсе этой страны на международной арене. При этом внутри страны постепенно усилятся процессы демократизации и дальнейших рыночных реформ. Азербайджан продолжит политику «качелей» в международных отношениях. Серьезных изменений во внутренней политике этой страны, ее политической системе не произойдет. На Южном Кавказе произойдет усиление экономических и политических позиций Турции и, возможно, Ирана. Однако этим государствам не удастся овладеть инициативой для создания новой архитектуры международных отношений и системы безопасности в регионе.

К 2020 году на Южном Кавказе возрастет экономическое присутствие Китая. Нельзя исключать и попыток Пекина принять участие в политическом урегулировании конфликтов в регионе. Впрочем, они будут безуспешными.

К 2020 году страны Центральной Азии (без Киргизии) в мировой экономике закрепят за собой роль поставщиков энергетических ресурсов. Это приведет к тому, что их внешняя политика будет устойчиво ориентироваться на балансирование между интересами нескольких глобальных игроков – России, Китая, США и Европейского Союза. Сеть международных нефте- и газопроводов в Россию, Китай и Европу, и возможно, в Индию,  будет надежной гарантией этого порядка. С точки зрения международных аспектов стабильность региона окажется под серьезной угрозой лишь в случае, если странам НАТО не удастся нормализовать ситуацию в Афганистане и приграничных с ним районах Пакистана, или если устойчивость самого Пакистана как государства, его территориальная целостность окажутся под угрозой. В то же время центрально-азиатские государства могут столкнуться с серьезными вызовами, имеющими внутриполитическое происхождение. После ухода из власти (примерно к 2015 году) нынешних лидеров Казахстана, Узбекистана и Таджикистана эти страны, характеризующиеся невысоким уровнем консолидации государственности, могут столкнуться с серьезными угрозами сепаратизма и даже территориальной дезинтеграции. А Узбекистан и Таджикистан, а также, возможно, Киргизия, правда, при других обстоятельствах (в случае провалов попыток социально-политического реформирования и этнической консолидации) – еще с угрозой захвата власти исламистами. Лишь Туркменистан во внутриполитическом плане будет демонстрировать относительно устойчивую стабильность. В связи со слабостью экономического потенциала стран региона, отсталостью его социальной и экономической структуры, им будет чрезвычайно трудно, без поддержки извне отреагировать на новые вызовы. По этим причинам роль глобальных игроков, заинтересованных в обеспечении стабильности Центральной Азии, недопущении прихода к власти исламистов в расположенных на ее территории государствах, станет усиливаться. К моменту появления такой угрозы международное сообщество уже будет опираться на опыт обеспечения стабильности и поддержки государственного порядка в Киргизии, которая в связи со слабостью этнической консолидации в начале рассматриваемого периода оказалась «слабым звеном» среди других центрально-азиатских государств в плане устойчивости ее государственности.

Выход из внутриполитического кризиса в этих странах, по-видимому, будет связываться не только с массированной зарубежной помощью, но и с первыми попытками реформ в области политики и экономики, призванными начать модернизацию этих стран и обществ. В таких условиях значительные преимущества для усиления своего влияния в Центральной Азии получит Китай, имеющий богатый опыт авторитарных модернизаций, который к тому же попытается использовать благоприятный момент для того, чтобы трансформировать свою экономическую мощь в регионе в определяющее политическое влияние.

К 2020 году все как региональные (СНГ, Таможенный Союз, ЕврАзЭс, ОДКБ), так и субрегиональные (ЦАС, ГУАМ) организации сохранят свой формальный статус, но их практическая деятельность будет сведена к минимуму, главным образом к осуществлению мероприятий протокольного характера. Ослабление роли России в регионе как консолидирующего фактора, усиление центробежных тенденций во внешней политике других государств на территории бывшего СССР, разнотипность внутриполитических порядков к началу третьего десятилетия XXI века создадут условия для окончательного распада постсоветского пространства как целостного политико-географического региона мира.